С площадки толстяк скакнул в кабину, забросился сетками и ухнул вниз, а по огромной, изгрызенной лестнице побежали в таком порядке: первым —
черный цилиндр толстяка, за ним — белый исходящий петух, за петухом — канделябр, пролетевший в вершке над острой белой головкой, затем Коротков, шестнадцатилетний с револьвером в руке и еще какие-то люди, топочущие подкованными сапогами. Лестница застонала бронзовым звоном, и тревожно захлопали двери на площадках.
Неточные совпадения
— Да у него и не видно головы-то, все только живот, начиная с
цилиндра до сапог, — ответила женщина. — Смешно, что царь — штатский, вроде купца, — говорила она. — И
черное ведро на голове — чего-нибудь другое надо бы для важности, хоть камилавку, как протопопы носят, а то у нас полицеймейстер красивее одет.
И не только жалкое, а, пожалуй, даже смешное; костлявые, старые лошади ставили ноги в снег неуверенно,
черные фигуры в
цилиндрах покачивались на белизне снега, тяжело по снегу влачились их тени, на концах свечей дрожали ненужные бессильные язычки огней — и одинокий человек в очках, с непокрытой головой и растрепанными жидкими волосами на ней.
Идти было неудобно и тяжело, снег набивался в галоши, лошади, покрытые
черной попоной, шагали быстро, отравляя воздух паром дыхания и кисловатым запахом пота, хрустел снег под колесами катафалка и под ногами четырех человек в
цилиндрах, в каких-то мантиях с капюшонами, с горящими свечами в руках.
Вошел он безукоризненно и щегольски одетый, в застегнутом сюртуке, в
черных перчатках и с
цилиндром в руках.
Библиотека эта по завещанию поступила в музей. И старик Хлудов до седых волос вечера проводил по-молодому, ежедневно за лукулловскими ужинами в Купеческом клубе, пока в 1882 году не умер скоропостижно по пути из дома в клуб. Он ходил обыкновенно в высоких сапогах, в длинном
черном сюртуке и всегда в
цилиндре.
Один из лучших призов получил какой-то московский красавец, явившийся в
черном фраке, в
цилиндре, с ярко-синей бородой, расчесанной а-ля Скобелев на две стороны.
В нем сидели пять мужчин, все некостюмированные, в вечерней
черной одежде и
цилиндрах, и две дамы — одна некрасивая, с поблекшим жестким лицом, другая молодая, бледная и высокомерная.
Гости, следуя примеру капитана, тоже стали креститься, их картузы и
цилиндры мелькнули в воздухе, как стая
черных птиц.
В огромные двери на улицу Коротков, обогнав
цилиндр и канделябр, выскочил первым и, заглотав огромную порцию раскаленного воздуха, полетел на улицу. Белый петушок провалился сквозь землю, оставив серный запах,
черная крылатка соткалась из воздуха и поплелась рядом с Коротковым с криком тонким и протяжным...
В то время, когда он отодвигал массивную красную занавесь, отделяющую манеж от коридоров, кто-то отодвинул ее с другой стороны, и Арбузов увидел перед собой, под блестящим сдвинутым набок
цилиндром,
черные усы и смеющиеся
черные глаза своего большого приятеля, акробата Антонио Батисто.
После обеда обыкновенно он наряжался; бледный, с порезанным от бритья подбородком, вытягивая тощую шею, он целых полчаса стоял перед зеркалом и прихорашивался, то причесываясь, то закручивая свои
черные усы, прыскался духами, завязывал бантом галстук, потом надевал перчатки,
цилиндр и уходил на частные уроки.
Посреди манежа стоит коренастый, коротконогий мужчина с
цилиндром на затылке и с
черными усами, тщательно закрученными в ниточку.
«
Черный человек!
Ты прескверный гость.
Это слава давно
Про тебя разносится».
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу…
· · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · //…Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в
цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один…
И разбитое зеркало…
Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот
черныйНа кресло мое садится,
Приподняв свой
цилиндрИ откинув небрежно сюртук.
Володя поднял голову и увидал перед собой молодого человека лет тридцати, в
черном сюртуке, поверх которого был передник, в чистом белье и
цилиндре, держащего в руке трубку, из которой струя воды обливала улицы. Это был поливальщик улиц, и с первого взгляда Володя принял его за американца.
А позади него стоял высокий, весь в
черном лакей, похожий на молодого английского баронета, и всякий раз, когда взор его преосвященства случайно скользил по его лицу и фигуре, он слегка приподнимал свой
черный матовый
цилиндр.
Со Мною едет и разделит Мою судьбу некто Эрвин Топпи, Мой секретарь, личность весьма почтенная в своем
черном сюртуке и
цилиндре, с своим отвислым носом, похожим на незрелую грушу, и бритым пасторским лицом.
В «общую» вошел Августин Михайлыч и хохоча стал рассказывать о чем-то. Володя опять вложил дуло в рот, сжал его зубами и надавил что-то пальцем. Раздался выстрел… Что-то с страшною силою ударило Володю по затылку, и он упал на стол, лицом прямо в рюмки и во флаконы. Затем он увидел, как его покойный отец в
цилиндре с широкой
черной лентой, носивший в Ментоне траур по какой-то даме, вдруг охватил его обеими руками и оба они полетели в какую-то очень темную, глубокую пропасть.